Она встала.

— Я пойду в отпуск по графику. И не раньше.

— Тоби, я делаю все возможное, чтобы защитить тебя. Ты должна понять, мое положение тоже не слишком надежно. Если мы потеряем пациентов из Казаркина Холма, клиника Спрингер понесет ущерб. И начальство будет искать козла отпущения.

— Я не виню тебя, Пол. Я понимаю, зачем ты это делаешь.

— Тогда почему ты не хочешь принять мое предложение? Возьми отпуск. Твоя работа никуда не денется.

— Ты можешь подтвердить это письменно?

Молчание.

Она повернулась к двери:

— Так я и думала.

9

Молли Пикер смотрела на телефон-автомат, пытаясь собраться с мужеством и снять трубку. За день она уже второй раз приходила в эту будку. Первый раз она даже не вошла внутрь, просто развернулась и ушла. Сейчас она стояла прямо напротив телефона, дверь за спиной закрылась, и ничто не мешало ей сделать звонок.

Дрожащими руками она сняла трубку и набрала номер.

— Оператор.

— Я хочу позвонить за счет вызываемого абонента. Бофорт, Южная Каролина.

— Что сказать, кто звонит?

— Молли.

Она назвала номер и прислонилась к стенке будки, закрыв глаза; в ожидании соединения ее сердце бешено колотилось. Послышались гудки. Ей стало так страшно, что чуть не вырвало прямо в будке. «Господи милосердный, помоги мне».

— Алло!

Молли выпрямилась. Это был голос матери.

— Мама, — выпалила она.

Но тут встряла телефонистка:

— Звонок за ваш счет, от Молли. Принимаете?

На другом конце провода воцарилось молчание.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Поговори со мной».

— Мэм! Вы примете вызов?

Тяжелый вздох. Затем:

— Ах, да, пожалуй.

— Говорите, пожалуйста, — предложила телефонистка.

— Мама! Это я. Звоню из Бостона.

— Значит, ты все еще там.

— Да. Я все хотела позвонить…

— Тебе деньги нужны или еще что-нибудь. Так?

— Нет, нет! У меня все в порядке. Я… э-э… — Молли откашлялась. — Я справляюсь.

— Что ж, хорошо.

Молли закрыла глаза. Ей хотелось, чтобы мамин голос перестал быть равнодушным. Чтобы разговор сложился так, как она воображала. Чтобы мама расплакалась и попросила ее вернуться домой. Но слез в голосе матери не было, лишь этот мертвенный тон, разрывавший Молли сердце.

— Но ведь есть причина, по которой ты звонишь?

— Э-э… нет. — Молли вытерла рукой глаза. — Не совсем…

— Ты хочешь что-то сказать или нет?

— Я просто… Наверно, просто хотела тебя услышать.

— Понятно. Послушай, я сейчас занята готовкой. Если тебе нечего больше сказать…

— Я беременна, — прошептала Молли.

Молчание.

— Ты слышишь? У меня будет ребенок. Подумай, мама! Я надеюсь, это будет девочка, и я смогу наряжать ее как принцессу. Помнишь, как ты шила для меня платья? Я собираюсь завести швейную машинку и научиться шить. — Теперь Молли говорила быстро, отчаянно смеясь сквозь душившие ее слезы. — Но ты должна меня научить, мама, потому что у меня не получится. Никогда не получится так незаметно подшивать…

— Он будет цветной?

— Что?

— Ребенок будет цветной?

— Я не знаю…

— Как это так — не знаешь?

Молли зажала рот ладонью, чтобы заглушить рыдания.

— Ты хочешь сказать, не знаешь от кого? — возмутилась мать. — Счет потеряла или как?

— Мама, — прошептала Молли. — Мама, это ведь неважно. Это же все равно мой ребенок.

— О, это важно. Это важно для окружающих. Что, по-твоему, люди-то скажут? А папа? Его это просто убьет.

Раздался стук в стекло. Молли обернулась и увидела человека, который показывал на свои часы и жестикулировал, давая понять, что пришло время освободить телефонную будку. Она повернулась к нему спиной.

— Мама, — снова заговорила она. — Я хочу вернуться домой.

— Тебе нельзя домой. Во всяком случае в нынешнем положении.

— Роми велит мне избавиться от ребенка, убить малыша. Он посылает меня сегодня к доктору, а я не знаю, что делать. Мама, пожалуйста, скажи мне, что делать…

Мать устало вздохнула.

— Может, так будет лучше, — наконец тихо проговорила она.

— Что?

— Если ты от него избавишься.

Молли недоуменно закачала головой:

— Но ведь это же твоя внучка…

— Это не моя внучка. Особенно если учесть, как ты ею обзавелась.

Мужчина снова забарабанил в дверь и заорал, чтобы Молли освободила телефон. Она зажала ухо, чтобы не слышать его криков.

— Пожалуйста, — прошептала Молли. — Можно я приеду?

— Не сваливай на папу еще и это. После того позора, который ты на нас навлекла. А я ведь тебе говорила, я говорила, что тебя ожидает. Но ты никогда не слушала, Молли, никогда.

— Со мной больше не будет неприятностей. У нас с Роми все кончено. Я просто хочу вернуться.

Мужчина принялся колотить в стенку будки кулаками, вопя и требуя, чтобы Молли убиралась вон. Она в отчаянии прислонилась спиной к двери, чтобы он не смог войти.

— Мама! — окликнула она. — Мама!

В ответе прозвучала нотка триумфа:

— Как постелишь, так и поспишь. Ты сама сделала выбор.

Молли стояла, прижимая трубку к уху; она понимала, что мама уже нажала на рычаг, но не желала верить в то, что связь прервалась. «Поговори со мной! Скажи, что ты еще у телефона. Скажи, что всегда будешь рядом».

— Эй ты, сука долбаная! Выметайся из будки!

Она молча разжала руку. Трубка упала и повисла, раскачиваясь и стукаясь о стенки будки. Словно в каком-то сне она вышла, почти не видя все еще поносившего ее мужчину, не разбирая его слов. Она просто двинулась прочь.

Мне нельзя домой. Нельзя домой. Ни сейчас, ни потом.

Она шла наугад, не разбирая дороги, не чувствуя, как переставляет ноги в туфлях на высокой платформе и спотыкается. Душевная боль заглушила все телесные страдания.

Она даже не заметила приближения Роми.

Удар в челюсть заставил ее отлететь к стене здания. Она ухватилась за оконную решетку и повисла на чугунном узоре, чтобы не упасть. Она не сообразила, что произошло; поняла только, что Роми орет на нее, а в голове звенит от боли.

Он схватил ее за руку и втолкнул в дверь. В вестибюле он снова ударил ее. На этот раз Молли упала, распластавшись на ступеньках.

— Где, твою мать, ты шлялась?

— Я… по делам…

— У тебя была назначена встреча, забыла? Они хотят знать, почему ты не явилась.

Молли сглотнула и уставилась на ступеньку, не осмеливаясь поднять глаза на Роми. Оставалось только надеяться, что он проглотит эту ложь.

— Я забыла, — пробормотала она.

— Что?

— Говорю, забыла.

— Ах ты сучка безмозглая! Я же сказал тебе утром, где ты должна быть!

— Сказал.

— У тебя башка дерьмом набита вместо мозгов!

— Мне нужно было кое-что обдумать.

— Ладно, они еще ждут. Быстро тащись в машину!

Она вскинула голову:

— Но я не готова…

— Не готова? — Роми расхохотался. — Да все, что от тебя нужно, — лечь и задрать ноги.

Он рывком поднял ее и толкнул к двери:

— Пошла! Они прислали за тобой свой гребаный лимузин.

Она, спотыкаясь, вышла на улицу.

Черный автомобиль ждал ее у тротуара. Силуэт водителя едва был виден сквозь темное стекло.

— Давай, полезай.

— Роми, мне нехорошо. Я не хочу.

— Не морочь мне голову. Лезь в машину! — Он открыл дверь, запихнул ее на заднее сиденье и захлопнул дверь.

Автомобиль отъехал.

— Эй! — крикнула она шоферу. — Я хочу выйти!

От переднего сиденья Молли отделяла плексигласовая перегородка. Она принялась барабанить по пластику, пытаясь привлечь внимание водителя, однако тот не реагировал. Она посмотрела на крохотный динамик в перегородке и похолодела. Она вспомнила этот автомобиль. Однажды Молли уже ездила в нем.

— Эй! — крикнула она. — Мы знакомы?

Водитель даже не повернул головы.

Она откинулась на спинку кожаного сиденья. Та же машина. Тот же водитель. Она помнила этот светлый, почти серебристый затылок. В прошлый раз, когда он завез ее в Дорчестер, там ждал еще один человек, мужчина в зеленой маске. А еще там был стол с ремешками.